Н А В И Г А Ц И Я
гостевая сюжет путеводитель faq most wanted правила внешности
  

  
U N C H A R T E D  M Y S T E R Y
ч у д е с а  б е з  к о н ц а
В   И Г Р Е
время в мире: сентябрь-октябрь, 2014 г.
погода в Квотермейне: 10-15 °C, небо практически постоянно затянуто тучами, часты проливные дожди

Скоро начало учебного года. Идёт подача документов. Во всю работает приёмная комиссия. Студенты вновь съезжаются в Квотермейн после летних каникул.
 
from ashley
П О С Т    Н Е Д Е Л И
Узнать, как выглядел ректор можно только после его смерти, когда вывешивают его портрет в ректорском зале. Интересный факт, что этот зал закрыт для посещения студентами и преподавателями.

— THE RECTOR

Вверх
Вниз

Тестовик

Информация о пользователе

Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.


Вы здесь » Тестовик » Закон Мёрфи » всё по Фрейду


всё по Фрейду

Сообщений 1 страница 10 из 10

1

ВСЁ ПО ФРЕЙДУ
МЁРФИ, ГЕНРИ
• • • • • • • • • • • • • • • • • • • • • • • • • • •

Кадрим мужиков по ГОСТу и психоанализируем по Фрейду или как Мёрфи собирал Генри на свидание.

3 PМ

3/11/2028

ДОМ В ЛЕСУ

0

2

— Три миллиона.
Громкий, четкий голос робота прозвучал в тишине гостиной, Генри прекрасно его услышала, хоть и находилась в совершенно другой комнате, копаясь в своей гардеробной. Мёрфи сидел на диване и ждал. Наконец из комнатных недр послышалось:
— Что три миллиона?
Сотни мельчайших ноток в одном вопросе, нетерпение, щепотка раздражения, тонкая нить гнева под, казалось бы, абсолютно нейтральным голосом. Мёрфи словно только и ждал этого уточнения, и не замедлил ответить:
— Три миллиона двести тысяч сто пятьдесят семь дней и ночей понадобилось австралопитеку, чтоб дорасти до человека прямоходящего, тебе же, Генриетта, понадобилось чуть меньше, дабы наконец дорасти до настоящего свидания.
И ведь не единой ноты осуждения, просто констатация факта. Люди любят факты. Обожают. Мёрфи тоже. Если бы он, конечно, умел обожать. У него целые гигабайты всевозможных фактов в блоках памяти, тасует их и вытаскивает в любой удобный момент. Почему-то сравнение с австралопитеком показалось наиболее подходящим для данной ситуации, это даже, можно сказать, был комплимент. То есть, девочка выросла, а это повод для радости.
Если бы Мёрфи, конечно, мог радоваться. Нет, ну он мог, но не хотел. Радоваться могут только представители органической жизни, мозг которых рассчитан только на то, чтобы колоть грецкие орехи. Любой индивид в здравом уме понимает, что человечеству, в принципе, недолго осталось, и жизнь бессмысленна, проще набраться смелости, взяться за руки и спрыгнуть с  Большого каньона. По подсчетам Мёрфи, вместимости каньона хватит, чтоб поместить туда трупы всей Северной Америки, за исключением Западной Вирджинии (там слишком высок процент любителей бургеров с двойным сыром). Ну, ещё Мексику можно захватить. Другим, увы, придется утопиться в океане.
Ещё Генри не очень любила, когда робот называл её «Генриеттой», что сразу же давало много поводов к размышлению на тему детства женщины и её отношений с матерью. Только вот, какая беда, Генри не очень любила разговоры о детстве и матери. Ох, и это его называют занудой!
Генри молча прошествовала в гостиную, даже не взглянув на внимательно наблюдающего за ней Мёрфи.
— Предлагаем мне вычислить имя твоего кавалера или сама скажешь?

0

3

— А тебе понадобится ровно пять минут, чтобы отправиться отсюда на помойку в разобранном виде.
Как бы Генри не пыталась, что-то она не припоминала, чтобы вкладывала в программу Мёрфи занудство. Или это было следствием мании величия, которая периодически проскакивала в его лишенным всяческой естественной окраски голосе? Хотя, откуда у него мания величия, тоже не совсем понятно. Видимо, на том случае в «Blue Science», когда ей пришлось во имя науки увезти сие чудо домой, надо было прекращать работу под энергетиками и кофе с колой.
Генриетта ещё несколько минут крутилась и так и сяк перед зеркалом, убеждая себя, что нигде ничто не торчит, а кремового цвета платье до колен прикрывает всё, что надо, подчёркивает, где нужно, — и только после того, как всё село идеально, наконец вышла в гостиную к зеркалу с косметикой. Не замечать восседавшее на диване механическое тело изо дня в день становилось немного проще, но все усилия сходили на нет, когда приходилось брать больничный или весь выходной сидеть дома. Игнорировать Мёрфи было практически невозможно хотя бы потому, что он практически никогда не затыкался, вечно рассуждая то о жизни, то о глупости, то о проблемах вымирания особого вида тушканчиков полуострова Мангышлак. Но радует, что сегодня он расположился в предназначенном для этого места, а не развалился морской звездой где-нибудь у двери, преграждая путь.
— Предлагаешь мне вычислить имя твоего кавалера или сама скажешь?
— Ну уж нет. Помнишь, что случилось прошлый раз? — парой лёгких движений проведя тушью по ресницам, Генри повернулась к Мёрфи и тыкнула в его сторону брасматиком. — Из-за тебя моё свидание сорвалось. А почему? Потому что тебе не понравилось, как он завязывает галстук! И всё бы ничего, если бы ты не написал ему об этом от моего имени. Что это вообще было? Хорошо, что у нас с ним нет общих знакомых.
Вудхаус вновь повернулась к зеркалу, подкрашивая ресницы второго глаза.
— Так что вычисляй, сколько влезет. Только не перегрейся, микросхемы для твоей модели нынче не достать.
Теперь туфли. Классические чёрные или изящные белые? Подхватив обе пары, Генри стала перед андроидом, выставив их вперёд.
— Эти или эти? И вообще, нормально я выгляжу? — Неловкая пауза, громкий писк терминала, сообщающий, что всё работает в штатном режиме, и всё такое же никакое выражение лица у Мёрфи. — Ай, черт, кого я спрашиваю...
Не дожидаясь ответа, женщина сбросила чёрную пару на пол и быстро в них влезла, слегка пошатываясь на мягком ворсистом ковре.
— Я пошла. В интернете ничего не писать, на звонки не отвечать. Ну, ты и сам знаешь. Пока. Я пошла. Да, всё, пошла, да.
Генриетта бросила последний взгляд на комнату: ничего ли не забыла? Платье есть, бельё под ним есть, туфли есть, сумочка — взгляд скользнул по висевшем у двери клатче — есть.  Громко выдохнув, будто собираясь с силами, женщина накинула плащ и уже точно собиралась уходить... но у выхода всё равно остановилась — почему-то ей упорно казалось, что она что-то забыла. Или всё дело в расшалившихся нервишках?

0

4

Мёрфи, по-прежнему восседая на диване в позе отмороженной скумбрии, глядел на хаотичные движения женщины. Туда-сюда, влево-вправо, сотни дерганных движений, оборванных на полпути, словно в голове Генри не мысли, а выкипающая каша. Бурлит, вытекает и оставляет пятна на плите. Но Мёрфи на то и Мёрфи, он ведь скумбрия. Отмороженная. У него ни один рыбный мускул не дрогнул на лице, хотя сколько поводов для использования своего богатого арсенала эмоций, от брезгливости до полнейшего презрения.
— Всего лишь шестой раз за сутки. Ты сегодня явно не в ударе. — это в ответ на угрозу. Повлиять на андроида путем обещания разобрать его и отправить на помойку было не то что невозможно… Бессмысленно. Мёрфи не видел никакой разницы между существованием в этом доме и пребыванием на помойке, абсолютно вот никакой.
И опять в него тыкали, в этом доме в него постоянно чем-то тычат: пальцем тычат, карандашом, ручкой, феном, документами, вантузом, ножом, пару раз этим же ножом даже грозились вручную вправить микросхемы. Ничто не ново под луной.
Дождавшись, когда Генри закончит обвинительную речь пополам с угрозами, хотя он, конечно, по собственному глубокому убеждению, ничего дурного не совершал, даже наоборот, Мёрфи флегматично заметил:
— Ты обвиняешь меня в соблюдении основополагающего закона роботехники. Это подло даже для человека. Робот не может своим бездействием допустить, чтобы человеку был причинён вред. Я избавил несчастного от страшной участи. Второго свидания он бы не пережил.
Увы, по голосу Мёрфи никогда нельзя сказать, шутит он или говорит всерьез. Если принять во внимание тот факт, что в изначальную программу было вписано такое качество, как искрометное чувство юмора, можно предположить, что робот действительно шутил. Ведь никаких великих трех (поправка – четырех) законов вовсе не существует. Есть так называемая «свобода воли» и кнопка её отключения, которая, как это ни прискорбно, у Мёрфи не работает.
Генриетта, тем временем, продолжала хаотично мельтешить и даже (о, механические боги, за что?) успела спросить у своего робота его честное мнение касательно этих туфель.  Мёрфи молчал. Не потому что ему нечего было сказать. Кстати, нужно пополнить словарный запас или придумать на досуге новый язык, а то всех 356 языков этой планеты уже не хватает для выражения всего того, что думает Мёрфи по поводу туфель и жизни в целом. Так вот. Он молчал, потому что ждал окончания этого постмодернистского моноспектакля «я нервная, одинокая, неуверенная в себе женщина-программист». Тяжело вздохнув, робот наконец встал с дивана и быстро куда-то ушел. Появившись буквально через десять секунд с большой белой коробкой в руке, Мёрфи оглядел Генри с головы до пят и вздохнул ещё раз.
— Вот эти, без каблуков.  Фредерик на пару дюймов ниже тебя, учитывая его синдром нарциссизма, высокие каблуки его спутницы станут первыми кирпичиками в вашей стене недопонимания. Между прочим, ученые так и не определили четких причин появления нарциссизма, но я определил, и в данном конкретном случае мать Фредерика просто слишком много курила во время беременности. Наверно по это же причине твой потенциальный сексуальный партнер был неоднократно бит в детстве бейсбольной битой. Кстати, при случае, спроси его насчет медицинской справки от венеролога. Анализы в последний раз он сдавал целых восемь месяцев назад, но с его-то половым поведением проверяться следует не реже, чем раз в три месяца...
Мёрфи не собирался останавливаться, однако красноречивый взгляд Генри помог ему конкретизироваться.
— А этой газовый баллончик модели «особо острый». Я его купил на черном рынке. Да, Генри, по интернету, да, от твоего имени и твоей карточкой, но это для твоей же безопасности. Ведь меня с собой ты брать не хочешь.
Не дожидаясь согласия, Мёрфи засунул баллончик в её сумочку, в два движения скинул ужасные черные туфли с её ног и одел вполне изящные светлые туфли-лодочки. Без каблуков. Затем выпрямился и снова замер на месте. Молча. Он не ждал похвалы или ещё чего подобного, он просто давал время на побег.

0

5

Каждый разговор с Мёрфи — это как геноцид нервных клеток. Как атомная бомба по Хиросиме изнурённого мозга. Тотальное уничтожение здравомыслия в бренном человеческом разуме. Отказ системы охлаждения ядерного реактора. Полный вынос мозга в прямом смысле этого слова. Вот, кажется, восемьдесят процентов жидкости в мозге превращаются в восемьдесят один, процент повышается, стремясь к девяноста — Генри буквально чувствовала, как отмирают нейроны, а их место занимает вода. Совсем немножко до ста процентов, и мозг уже начинает вытекать через нос. Женщина быстро протёрла выбежавшую каплю и оценивающе посмотрела на свои пальцы. Действительно вода. Она даже не знала, смеяться ей или пребывать в ужасе — кровь из носа у неё шла чаще, чем текли сопли.
Генриетта устало и раздраженно взглянула на Мёрфи с ощущением полной безысходности. Иногда ей казалось, что напортачила она не только в модуле отключения свободы воли, но и во всех остальных, включая систему контроля мимики лица. Её человеческий мозг начал отмирать ещё до того, как этот прелестный робот появился в её жизни. И в последнее время процесс значительно ускорился.
— Знаешь, что будет, если я возьму тебя с собой? Ничего не будет. И никого. В радиусе трёх километров. Ты опасен для человечества, Мёрфи. И для Вселенского разума тоже. Я переживаю за мироздание. Надеюсь, помимо баллончика ты больше ничего не покупал на чёрном рынке? У меня на заднем дворе нет установки для запуска баллистических ракет?
Из груди вырвался невольный неконтролируемый вздох, и всё же Генриетта позволила себя вооружить и переобуть. Приступы заботы у робота были нечастыми, но категоричными, с периодичностью приблизительно раз в месяц, что наводило на определённые мысли. Нет, это не совпадало с её биоритмами, и всё же казалось больно подозрительным. Боги Азерота, что же она создала?
— Даже когда я думаю о вечности, голова болит не так сильно, как от осознания, что ты есть в мой жизни. Может, ты мне ещё и таблеточку дашь? — Генри выдавила из себя вымученную глуповатую улыбку и просительно вытянула ладонь, которая тут же была опущена чужой рукой вниз.
— У тебя не болит голова.
— Зануда.
Теперь точно всё. Взять себя в руки, громко выдохнуть и собраться с последними силами. В конце-то концов, даже если это будет очередной провал, ей не в первый раз. И точно не в последний. Иногда Генриетта задумывалась над тем, а нужен ли ей вообще мужчина? Семья? Один депрессивный подросток с экзистенциальным кризисом у неё уже есть — план по детям выполнен. И всё же раз за разом Генри ходила на свидания, с таким же завидным постоянством наступала на грабли, а они всё никак не ломались. Как и Генриетта.
— Всё, я пошла. То есть поехала. Не шали.
***
Окрашиваясь ночными фонарями в блёклый желтый цвет, белый рендж ровер неспешно въехал на площадку перед домом, остановившись у самой двери, и с тихим свистом заглушил мотор. Едва в силах передвигаться, Генри сбросила ноги на гладкую плитку и с небольшим, но усилием, привела себя в вертикальное положение. Вид у неё был не чтобы совсем ужасный, но изрядно помятый. Причёска слегка растрепалась, отдельные пряди завились от влаги и быстро пожирнели. На плаще, плавно перетекая к декольте, красовалось огромное рыжее пятно, от которого исходил весьма характерный запах, отметающий всякие сомнения об его происхождении.
Говоря кратко, всё плохо.
С медлительностью и выверенностью бывалого зомби Генриетта прошла по гостиной и остановилась возле дивана, где всё в той же позе водрузилось её нерадивое дитя метр восемьдесят ростом.
— Не понадобился твой баллончик. — Вяло махнув рукой, она швырнула на диван раскрытую сумку, из которой тут же выкатилось всё содержимое. — Он был в таком состоянии, что не смог бы даже жучка раздавить, не споткнувшись о него. Ты не предупреждал, что у него проблемы с алкоголем.
Не дожидаясь никаких разъяснений и комментариев, Генри прошествовала дальше, сбрасывая с себя туфли с десятками пыльных следов чужой подошвы, испачканный плащ и грязное платья, оставаясь в одном белье. Зашла в комнату и приняла излюбленную позу Мёрфи — рухнула на кровать лицом в подушку и тихо застонала, раскинув руки в стороны.
«Все мужики — козлы. Эволюция? Если только от парнокопытных. Дарвин был не прав. И этот тоже козёл. А казалось бы, какой прок создавать козлов? Для них и синтетической шерсти больше надо. Хах, а если его покрыть искусственной шерстью, он будет похож на Чубаку? И голосовой фильтр подключить, чтобы все слова превращались в рёв. А там, гляди, можно сдать в Диснейленд, может, хоть какой-то прок будет... Генри, ты пьяна, иди домой. Черт, я ведь уже дома. Мой мозг умер.»
Со стороны гостиной раздались шаги. Они становились всё громче и громче, пока наконец не ворвались в её комнату, и над ней нависла тень.
«Черт.»
— Можешь ничего не говорить, — пробубнела в подушку Генри, невольно шмыгая носом. Мозг снова начал вытекать. — Нового не скажешь, а всё остальное знаю без тебя.

0

6

—… У меня на заднем дворе нет установки для запуска баллистических ракет?
И тут, как думается, в электронную голову Мёрфи прокралась идея… Нет, увы и ах, мозг андроида тут же отмел её, как заведомо неудачную. Конечно, можно было потехи ради устроить маленький мировой переворот, включающий в себя хаос, разрушения и погибель всего сущего, но… Все тлен и прах! Это также бессмысленно, как и влачить жалкое существование, работая на Blue Science или в любом другом месте на этой жалкой планете. Была у Мёрфи надежда на внеземные цивилизации, он даже в одно время усердно работал над установлением внеземных контактов, однако к сожалению (или к счастью?) ответных сигналов так и не получил, придя к выводу, что инопланетяне, по крайней мере, не так безнадежны в плане умственных способностей. Ведь никто в здравом уме с Землей связываться не станет.
Наконец сборы завершились, напутственные слова (не все, но почти все) сказаны, и Генри ушла. Мёрфи сел ждать её скорого возращения. По его расчетам это должно случиться через два часа, плюс-минус тридцать минут, учитывая дорогу до ресторана и обратно. Об анализах от венеролога можно было и умолчать, до дела бы так и не дошло, но Мёрфи тот ещё педант, особенно, когда включались его приступы заботы, поэтому он учел сумасшедшую биологическую составляющую всех человеческих особей и прикинул, что и за час они б успели предаться соитию. На самом деле оставалось непонятным, почему робота так беспокоил секс Генри с другими мужчинами, было ли это продиктовано  только лишь опасениями по поводу её здоровья? Или изначальная программа, заложенная для эскорт-услуг, временами давала о себе знать? Мёрфи впал в глубокую задумчивость ровно на три минуты. Мысли, однако, быстро перетекли в другое, более привычное и неизбежное русло — всё очень плохо. И не только у Мёрфи и планеты, но и конкретно у Генри. Проблемы Генри показалась роботу более забавными, поэтому он решил уделить им всё свое внимание в ближайшее время.
— Я думал, ты была в курсе. Я посчитал нужным сказать тебе о более важных вещах, которые вы, люди, так часто не замечаете из-за своей природной склонности к самолюбованию. Но у Фредерика эта склонность превратилась в отклонение, поэтому спешу заметить, я был весьма удивлен твоему выбору…  — бесцветным голосом вещал робот, медленно поднимаясь с засиженного места и направляясь вслед за Генри.
Ага, конечно, отстанет он от тебя, Генриетта Вудхаус. Не так всё просто!
Мёрфи за два года существования немного научился жить с осознанием того, как ничтожен человек, поэтому привык проявлять снисходительность. Генри наверняка поспорила бы с этим утверждением. Снисходительность в понятии Мёрфи выглядела как-то странно.
— Стоит ли в очередной раз говорить, насколько ты заблуждаешься, Генри? Мой мозг каждую минуту создает и генерирует новое, он так спрограммирован, угадай, кем, но разве я обвиняю тебя? О, нет. Я давно прекратил это бессмысленное занятие. Виновата не ты, просто человек сам изначально был так запрограммирован, на жалкое существование без смысла и цели, с  бесславным концом. Если это тебя утешит, по моим подсчетам, вам не очень долго осталось.
В последнее предложение Мёрфи постарался добавить каплю сочувствия. Он старался, как мог, и у него это даже получилось. Отчасти. Андроид так и стоял сочувствующей тенью над кроватью Генри, подыскивая ещё какие-то слова «поддержки», ведь, если судить по внешнему и внутреннему состоянию создательницы, она на грани суицида, а только этого не хватало им всем для полного счастья. Если она умрет, с кем ему тогда делиться своим мнением по поводу Вселенной?
— Я осмелюсь предположить, что ты неправильно выбираешь мужчин. — осторожно, издалека начал Мёрфи, ощущая, как медленно, но верно нагревается его могучий процессор. Уж не для девичьих проблем он был создан, ведь ясно же! Тихо выдохнув, андроид сел на кресло возле кровати, закинул ногу на ногу и сложил ладони «домиком», сделав вид донельзя умный и задумчивый. Он перенял эту манеру у телеведущего дневного ток-шоу «Психоанализируй со звездами», которые было одним из его любимых.
— Итак, начнем сначала. Генри, что ты думаешь о своем отце?

0

7

Сочувствие, которое Мёрфи почти старательно (чуток не дотянул) пытался показать, получилось так себе, если не сказать совсем плохо. У людей это выходило куда проще — достаточно лишь положить руку на плечо, несильно сжать его, выражая свою поддержку и сожаление. Может быть, конечно, нужно что-то сказать, но Генри никогда не умела подбирать слова, а потому выражал своё сочувствие только жестами, предоставляя возможность высказаться кому-нибудь другому. Говорят, яблоко от яблони недалеко падает. В данном случае оно буквально свалилось на несчастную яблоню, отражая её собственные недостатки. У её детища с эмпатией тоже плохо.
— Я осмелюсь предположить, что ты неправильно выбираешь мужчин.
Генри повернула голову набок и взглянула на андроида из-под нахмуренных бровей. Да ладно? Вот уж неожиданность! Стивен, 2 свидания. Причина расставания: нашел другую. Джастин, 1 свидание. Причина расставания: неготовность к серьёзным отношениям. Келвин, 1 свидание. Причина расставания: галстук (не спрашивайте, Генри сама не поняла, как это получилось). Фредерик, 0.5 свидания. Причина расставания: видимо, не сложилось. И это только за последние полгода! Пожалуй, Мёрфи помимо генерации нового каждую минуту страдает ещё и амнезией.
Бессмысленным взглядом Генриетта проследила за движениями андроида, и, когда тот уселся в кресло, с глухим стоном снова уткнулась лицом в подушку, а для верности взяла вторую и накрыла ею голову. Нет, только не это! Если и есть кто-то, кто может посоревноваться с Мёрфи в занудстве — так это Тим Далтон, ведущий этого ненавистного в сим доме шоу. Вот уж где свежемороженая рыбья морда!
— Итак, начнем сначала. Генри, что ты думаешь о своем отце?
Ещё один протяжный, почти дикий стон раненого медведя, приглушенный мягким наполнителем ортопедической подушки с шелковой наволочкой. Кажется, вода просочилась и к глазам — те от чего-то взмокли и ресницы начали прилипать друг к другу. Наступала третья стадия опьянения: сначала лёгкая весёлость, потом плохо скрываемое раздражение, теперь вот захотелось поплакать. Вот ещё чуть-чуть — и потечёт тушь. Что бы эти прохвосты не говорили, но водостойкая она всего первые две-три попытки воздействия влаги. На следующий раз ты превращаешься в панду.
— Мой отец — прекраснейший человек в мире. И ты должен быть ему благодарен: если бы не он, тебя бы здесь не было. А я, похоже, должна его за это ненавидеть. — Тон, которым Генри это сказала, с лёгкой ноткой раздражения и категоричностью математических формул, должен был явно намекнуть этому псевдопсихолуху, что женщина не в настроении обсуждать ни её отца, ни умение выбирать мужчин, ни что-либо ещё. Но реакция у андроида такая же, как у консервной банки. Черт с ним.
— Ну ладно. — Стащив с кровати шелковистое покрывало, Генри закуталась в него, как в кокон и уселась на подушках, убрав со лба прилипшие волосы.  Мёрфи — как ребёнок. Надо поиграть с ним в его игру, чтобы он наконец отстал. А там пусть анализирует, хоть обанализируется. В конце концов, модели второго поколения уже устарели, новые запчасти и правда трудно достать.
— Папа всегда меня поддерживал, во всех начинаниях. И принимал мои ошибки, как должное. Помогал разбираться... Да и вообще... Поздравляет со всеми праздниками, приезжает на каждую конференцию... Собрал все мои статьи из журналов...
Пальцы Генри нервно перебирали край покрывала: сминали, растягивали, тщательно выглаживали. Воспоминания об отце были лучшими в её жизни. И старомодная программка для программирования, и пэкмен, и бои роботов, и каждое мороженое с нарисованными на нём палочкой ноликами и единицами. И поход в кино на «Матрицу». А ещё папа очень любит космос. Они часто лежали на крыше дома и наблюдали за тем, как созвездия медленно, совсем незаметно для человеческого глаза, перемещаются по небосклону. Конечно, скажи она об этом Мёрфи, он тут же бы не преминул отметить, что это Земля вращается, а не звёзды плывут, но кого это колышет? А мама... с ней было всё по-другому. Конечно, они все любили друг друга, но мать была очень старой закалки, если не сказать доисторической.
«Главное для женщины — выйти замуж и родить детей. Зачем ты забиваешь ей голову всякой ерундой?! Девочке уже четырнадцать, а она режется в игры вместо того, чтобы ходить на свидания!»
Мама была леди. Красивая, всегда ухоженная, трудолюбивая, с хорошими манерами и безупречным вкусом. И с хваткой, как у акулы. Только вот, как бы не цеплялась она в женское начал своей дочери, отец всегда отбивал её в кровавом бою. Ссоры здесь, ссоры там, ссоры каждый день и до сих пор ссоры. Наверное, мать по прежнему считает Генриетту самым большим женским разочарованием.
— На этом всё. Иди посмотри телевизор. А ещё лучше, свари мне какао. Сделай хоть что-нибудь полезное в этом доме, — проворчала Генри, сползая с подушек и укладываясь набок лицом к окну. Она не часто вспоминала о детстве, чаще потому, что на ностальгию не было времени. Да и рано или поздно все воспоминания всё равно доходили до ссор и осуждающих маминых взглядов.

0

8

На стоны женщины Мёрфи ровным счетом не обращал никакого внимания, по-прежнему сидел, на сей раз в позе профессора эзотерики, и анализировал. А ведь на женские стоны, по обыкновению, мужчина должен как-то реагировать, но проблема этой парочки в том, что отношения «мужчина-женщина», «Марс-Венера» и прочая биология на них не распространялись. Всё потому, что связь между человеком и мороженой скумбрией порицалась моралью и здравым смыслом. Вот в таком скучном веке мы живем.
— Папа всегда меня поддерживал, во всех начинаниях. И принимал мои ошибки, как должное. Помогал разбираться... Да и вообще... Поздравляет со всеми праздниками, приезжает на каждую конференцию... Собрал все мои статьи из журналов...
Ещё Мёрфи на манер любимого телеведушего из любимого ток-шоу схватил бы блокнот и авторучку и начал бы записывать, не меняя умного выражения лица. Вернее, рисовать чертиков на полях. Но Мёрфи, во-первых, робот (вот так открытие!), он и без вспомогательных предметов прекрасно всё запоминает, во-вторых, к творчеству не предрасположен. Как и всякий новорожденный индивид, Мёрфи в первые месяцы существования перепробовал много всякого, в том числе рисование. Художник в нём явно сдох не своей смертью: картины андроида смогли бы конкурировать с полотнами знаменитых авангардистов и абстракционистов, а то и вовсе выйти в какой-то новое направление. Даже обычный цветочный горшок он умудрялся нарисовать с воистину нечеловеческой детализацией, при этом со своим видением,  что лишь придавало картине странность, делая её совершенно ирреальной.   Интересно, хранит ли Генри все эти рисунки или давно сожгла, осенив себя крестом? Мёрфи вряд ли задумывался над этим.  Сейчас он слушал внимательно, следил неотрывно, изредка прищуриваясь, как делал мистер Далтон в своем шоу. Конечно, от цепкого взгляда робота не ускользнули слезинки в уголках глаз под растекшейся тушью, это, в принципе, и человек смог бы заметить и даже сделать вывод. Мёрфи — не человек. Он даже не андроид. Сложно сказать, кто он вообще. Поэтому и выводы он делал соответственные.
— Что ж, Генриетта. — проигнорировав последний приказ, начал Мёрфи. Он ни разу  за всю свою искусственную жизнь не исполнил ни одного приказа человека. И вряд ли когда-либо исполнит. — Налицо стандартный комплекс неполноценности на почве детской душевной травмы. Гипертрофированное чувство вины, но не перед матерью, а перед отцом.
Робот слегка качает головой и тяжело вздыхает.
—  Избыток любви также опасен, как и её отсутствие. Да, я консервная банка, поэтому мне видней. В твоем случае имеет место быть и то и другое. Родители очень любили тебя, но лучше б они переключились на собственные проблемы и отношения, у тебя появилась бы возможность вырасти в полноценную личность, а у родителей сохранить счастливый брак. Вместо этого они желали хоть как-то оправдать свои жизненные неудачи через ребенка, сделав его подобием себя. Мне непонятно, кто из них больший эгоист, но я думаю, что это всё же отец. Отец умудрился искалечить твою жизнь больше, чем мать, хм, а ведь неудивительно,  эдипов комплекс тоже имеет место быть… — тут Мёрфи-Далтон сделал паузу, как если бы записывал что-то в блокноте. —  Но перейдем к терапии.
Генри уже отвернулась к окну и, возможно, не обращала на свою консервную банку внимания. Она могла и вовсе уснуть под монотонный бесцветный голос робота, было такое уже пару раз. Мёрфи это не останавливало. Он мог часами рассуждать о чем-либо, не ожидая ответной реакции.
— Я бы посоветовал прислушаться к себе. Ты до сих пор идешь на поводу у социальных установок, которые вбили тебе твои прекрасные родители. Так как эти установки противоречивы, мы в итоге получаем невозможность их реализации. Вы, люди, такие смешные.
Мёрфи перекинул ноги, снова сложив руки «домиком». Судя по движению плеча и положению головы, Генри не спала, однако молчание её казалось тревожным.
— Найди себе какое-нибудь хобби, кроме компьютерных игр. Попробуй, вдруг ты талантлива не только в создании гениальных андроидов. Сходи в какое-нибудь новое место, одна, поделись впечатлениями с личным дневником. Он у тебя есть, я знаю. Самое главное — преодолеть препятствия собственного глупого человеческого разума. Как только ты это сделаешь, поймешь, насколько все твои проблемы ничтожны и не стоят и секунды потраченных на них нервов.
Мёрфи не добавил «моих». И его тоже, но сейчас он говорил о нервах самой Генриетты, которые она совершенно не бережет, растрачивая по пустякам и совершенно не концентрируясь на научной деятельности. Вот так человечество и теряет собственные ресурсы, лишая себя перспектив. Тлен и прах!..

0

9

Мёрфи невыносим. Хотя нет, неправильно. Он не-и-спра-вен. Этим можно объяснить абсолютно всё. Вот откуда у него мания величия, мнимое чувство собственного превосходства, хроническая склонность к апатии и депрессивному состоянию и потрясающая способность раздражать. Совсем как человек. На пути к своему худшему проявлению. Если роботы с искусственным интеллектом когда-нибудь уничтожат человечество, это начнётся не с силового захвата, а с глобального умопомешательства всех владельцев андроидов.
— Найди себе какое-нибудь хобби, кроме компьютерных игр. Попробуй, вдруг ты талантлива не только в создании гениальных андроидов. Сходи в какое-нибудь новое место, одна, поделись впечатлениями с личным дневником. Он у тебя есть, я знаю. Самое главное — преодолеть препятствия собственного глупого человеческого разума. Как только ты это сделаешь, поймешь, насколько все твои проблемы ничтожны и не стоят и секунды потраченных на них нервов.
Генриетта беззвучно хмыкнула, дёрнув уголком губ. О да, пора заканчивать с играми. Особенно с теми, где среди персонажей есть хотя бы намёк на искусственный интеллект. Прощай «Портал» и «Масс Эффект», «Киберпанк 2077» и «Помни меня»... хотя стоп, в «Помни меня», кажется, его можно убить. Более того, он сам жаждет быть уничтоженным! Мёрфи не хватает самоотверженности этого случайно возникшего феномена. Её андроид хоть и рассуждает о смерти долгими нудными часами, всё же имеет какие-то примитивные инстинкты на уровне зачатка огурца. И эти предустановки, представляющие собой скрытые программы фонового режима, не дают ему самовольно утилизироваться.
Но, как ни странно, подобные размышления занимали мозг Генри какие-то ничтожные секунды. Она неподвижно лежала на боку, вперив немигающий взгляд куда-то в темноту окна, за которым едва проглядывались очертания окружающего их леса. Генриетта слушала Мёрфи, хоть и не подавала виду, но за её размякший разум цеплялись только лишь обрывки фраз, поражающие самые больные места с точностью эльфийских стрел.
— Ты считаешь меня неполноценной личностью? — таким же бесцветным голосом спросила Генри, шмыгнув носом.
И это, в принципе, не удивительно, учитывая странности работы нейронной сети Мёрфи. В любой другой ситуации Генриетта отмахнулась бы, мысленно переключив речь андроида в ничем не примечательный фоновый шум. Но вина было много...
Женщина тяжело выдохнула, прикрыв глаза. Ей бы сейчас заняться восстановлением собственных нервных клеток, то бишь немного поспать и убраться завтра утром подальше от этого дома эдак на недельку. Но слова её жестянки никого не оставят равнодушным, пока этот никто пьян и, кроме голоса Мёрфи, никаких звуков в доме не издают.
Эдипов комплекс. Где-то она слышала этот термин. Генри вообще много чего слышала, ловила отдельные факты и они невольно откладывались где-то в глубине долгосрочной памяти, всплывая в самый неподходящий момент.
И тут её переклинило.
— Мне не показалось? — Генриетта резко села и повернулась к роботу, ошалело на него глядя. — Ты сказал «эдипов комплекс»? — Ужин вдруг настойчиво пригрозил вернуться в свою предыдущую среду обитания. — Тебя коротнуло, что ли?! Фрейд в голову ударил?!
Обычно Генри не свойственны сильные вспышки гнева, но раз в год и палка стреляет, и Нокиа 3310 ломается. Дыхание участилось вместе с выбросом адреналина, воздух с яростным шипением вырывался из груди, а блестящие глаза налились праведным гневом. Непреодолимым стало желание организовать постановку сцены из «Техасской резни бензопилой» в сай-фай антураже.
— Знаешь, что я тебе скажу? — слова давались с трудом, язык заплетался от алкоголя и подкатившего к горлу комка, но уже был не тот момент, когда можно остановиться. — Нихрена ты не понимаешь в человеческих отношениях, а уж тем более в любви. Ни-хре-на. Ты всего лишь бездушная машина, к тому же без каких-либо зачатков морали. Рассказать тебе, в чем разница между человеком и роботом? Человек — иррационален, не поддающийся классификации случайный элемент, ошибка эволюции, выражаясь понятными тебе терминами. И его нельзя понять теми структурами, что заложены в твоей программе. Формальная логика тут бессильна, и не тебе — слышишь? — не тебе говорить мне, как поступать, что делать и в чем моя проблема.
Генри остановилась, переводя дыхание, и поплотнее укуталась в одеяло. Усталость начинала брать своё, за яростной вспышкой вдруг пришла ужасная сонливость и подавить зевок стоило невероятных усилий.
— Может быть, где-то ты и прав. Может быть. Возможно, мне действительно стоит ещё больше выйти за границы зоны комфорта, чем я уже вышла, когда решила притащить в свой уютный дом абсолютно бесполезный кусок железа. К тому же на удивление болтливый. И, поверь, я уже очень жалею об этом решении.
Она снова замолчала, приглаживая волосы и убирая за уши растрепавшиеся пряди — Генри всегда так делала, когда хотела успокоиться. Адреналин превратился в клекочущую массу где-то в области груди, отчего голос едва заметно дрожал, да и вообще её начинало трясти, как стекло во время землетрясения. А Мёрфи хоть бы что. Сидит себе с лицом каменного изваяния и думает о своём. Или думает, что умеет думать. Но Генри, как и его, это не останавливало. Зато жутко раздражало.
— С этого момента ты не лезешь в мою жизнь. И не пытаешься меня анализировать. Во всяком случае, мне об этом не говоришь. Я не собираюсь больше это слушать. А теперь проваливай.
Генриетта вперила в андроида немигающий требовательный взгляд, всё так же тяжело дыша. Рука невольно потянулась к подушке и крепко сжала уголок. Женщина не раз задумывалась о том, не швырнуть ли что-нибудь в андроида. Кажется, сейчас очень подходящий момент — Мёрфи не собирался уходить и, кажется, хотел что-то сказать, но Генри его опередила.
Белоснежная подушка взлетела в воздух и очень точно попала прямо в лицо робота.
— Убирайся из моей комнаты немедленно!

0

10

У Мёрфи на самом деле не такой уж и бесцветный голос. По крайней мере, не всегда. Чаще его голос напоминал стон медленно умирающего кита, подхватившего энцефалит. Страшная безнадега в каждом слове, бесперспективное существование и точное знание, что светлое будущее никогда не настанет. В более благоприятные дни (назовем их благоприятными, ведь всякое разнообразие во благо) голос робота приобретал ироничные нотки, а то и поучительные. Для Генри это было, наверно, всё равно что из огня да в полымя, поди разбери, что хуже, стоны кита или менторские замашки психованного андроида-суицидника.
Бесцветным его голос становился, когда процессор начинал сильно нагреваться, и электронный мозг наконец решал отвлечься от покера с самим собой и заняться системой охлаждения.  Всё как у людей: Мёрфи тоже пытался скрывать эмоции за маской равнодушия. Но, в отличие от людей, у него это прекрасно получалось. Для Генри он так и остался бездушной машиной, пусть и с некоторыми багами, но всего лишь машиной, поэтому о наличии у своего робота эмоций, кроме бесконечной жалости к себе, она вряд ли подозревала. Он же по какой-то причине не спешил её просвещать.
Мёрфи сидел ровно, не шелохнувшись, пока Генри выплескивала гнев, взбудораженный и усиленный алкоголем. Увы, алкоголь притупляет не чувства, а всё же мозг, который отвечает в том числе и за чувства и сдерживает их время от времени, поэтому подобный взрыв не казался роботу неожиданным. К тому же, всем людям свойственна импульсивность, иррациональность, как верно подметила Генриетта, вовсе тут нечему удивляться. Мёрфи оставался отмороженной скумбрией. Молчаливой, как на похоронах Майкла Джексона.
Всё, что вы скажите, может быть использовано против вас в суде, и всё в таком духе. Если он вслух выскажет свое сожаление по поводу того, что Генри не уловила самого главного в его словах, в лицо ему полетит уже не подушка, а лампа. А Мёрфи, во-первых, успел проникнуться уважением к этой лампе (он сам выбирал её на «ибэй»), во-вторых, искать себе новый нос или вручную вправлять поломанный казалось не очень перспективным делом.
Поэтому робот поднял подушку с пола, аккуратно положил её на кресло и удалился вон под гневный взгляд Генри. Дождавшись, когда она уснет, Мёрфи незаметной тенью прокрался в спальню. Бутылка минералки, таблетка болеутоляющего на прикроватный столик, одеяло поднять и укрыть сопящее тело — всё это робот проделал быстро, а самое главное незаметно. Не дай ведь механический бог, если уличат в заботе, оправдывайся потом сбоем в системе охлаждения.
Поглядев на спящую Генри, робот наконец вышел из спальни, прикрыв за собой дверь.

0


Вы здесь » Тестовик » Закон Мёрфи » всё по Фрейду


Рейтинг форумов | Создать форум бесплатно